Исследовательская «процедура» № 1: проведение своего рода «опознания» того государства, в котором происходит конфликт, т.е. создание (условно говоря) «паспорта» интересующей нас страны. Это предполагает учет таких самых общих параметров, как:

– исторический генезис государства (по схеме: «органическое» государство, имеющее свое историческое «ядро», «искусственное» государство или государство, возникшее в результате «стечения обстоятельств»);

– официальное и неофициальное название государства (статонимы) с уточнением: менялся или нет официальный статоним в ходе его истории (при изменении форм государственного устройства, форм правления и/или политических режимов);

– титульный, или государствообразующий этнос в государстве, образующий его этническое «ядро» (его самоназвание, доля в общей численности населения страны; учет ситуаций, когда в государстве есть несколько титульных этносов);

– нетитульные этногруппы, этнические меньшинства и (в ряде случаев) «проблемные» субэтнические группы, их доля в общей численности населения страны (с указанием на то, входят ли эти группы в т.н. «акты государственной регистрации или нет);

– расовый состав населения страны (в случае расово-гетерогенного населения, с процентным соотношением соответствующих сегментов);

– религиозный состав населения государства, его принадлежность к основной, неосновным и «маргинальным» конфессиям (с процентным соотношением всех конфессий в данной стране);

– официальный язык (или языки) в государстве, неофициально господствующий язык (или языки), язык межнационального общения (в случае, если такое положение имеет место в данном государстве);

– географическое положение государства на политической карте мира или мирового региона, особенности его местоположения в системе мировых коммуникаций, конфигурация территории государства (ее компактность, фрагментарность и/или разделенность);

– площадь государства (включая, по факту, его заморские владения, если таковые имеются) и особенности районирования страны. Общая площадь государства и его действительно освоенная площадь: их процентное соотношение;

– политический центр (столица) государства или (как вариант) города, выполняющие столичные функции, их доступность/недоступность для периферийных регионов. Местоположение политического, экономического и географического центров государства (в случае их несовпадения);

– национальная «иконография» (флаг, герб, гимн государства, общенациональные праздники и церемонии, «места памяти» нации, национальный герой/герои, священные для нации символы и сакральные тексты);

– форма государственного правления в данной стране и ее институциональное воплощение (общегосударственный Центр в «горизонтальном» измерении) с указанием на то, совмещены или отделены институты государственной власти от церкви;

– форма государственного устройства в данной стране и ее институциональное воплощение (общегосударственный Центр в «вертикальном» измерении) с указанием на то, симметрично или нет политико-территориальное устройство государства, соответствует ли оно территориальной «разноликости» страны и ее этническому разнообразию;

– характер политического режима в данной стране (его типологические черты и национальные особенности);

– действующий Основной закон государства с указанием на дату принятия Конституции и вехи, связанные с ее возможным изменением;

– партийная система государства, правящая партия или коалиция ряда партий, оппозиционные политические силы (системные и внесистемные), конфигурация политических сил в стране в целом;

– избирательная система государства, особенности «нарезки» избирательных округов, электоральные предпочтения основных групп населения (как по стране в целом, так и по наиболее крупным, «репрезентативным» регионам), наличие/отсутствие на территории страны серьезных электоральных «расколов».

Исследовательская «процедура» № 2: анализ внешней среды («окружения») того государства, в котором уже реально существует или может возникнуть соответствующий конфликт, что вполне понятно: ведь никакое государство не может существовать само по себе (в некоем вакууме). Поэтому следует говорить о государстве не только как о субъекте международного права, но и как об особом сегменте мирового геополитического пространства. Выполнение данной исследовательской «процедуры», в свою очередь, предполагает учет таких моментов, как:

– внешняя среда государства, взятая в целом, т.е. «вписанность» данного государства в конкретную субрегиональную, региональную и/или глобальную систему международных отношений; общая протяженность и характер его границ; протяженность границ этого государства, которые приходятся на территорию тех его регионов, которые отличаются повышенным риском сепаратизма;

– внешняя среда государства в более конкретном выражении в плане выделения системы концентрических окружностей – выделения т.н. «поясов безопасности», или «защитных оболочек» в международном «окружении» при условии вычленения в каждом из этих «поясов» конкретных секторов безопасности (с особым вниманием к тем из них, где концентрируются наибольшие вызовы и угрозы данному государству);

– внешняя среда государства в более конкретном выражении, но рассмотренная как многоярусная «пирамида», что предполагает определение местоположения данного государства в мировой «табели о рангах» (с учетом наличия/отсутствия между этим государством и вышестоящими акторами отношений, выстроенных по схеме «патрон–клиент»);

– роль отдельных компонентов внешней среды («окружения») государства: диаспор нетитульных групп и/или этнических меньшинств за рубежом; сопредельных с этим государством, а также крупных региональных и великих держав; авторитетных международных организаций (универсальных и региональных, общей и специальной компетенции);

– функционирование государства как метаболической системы и анализ в этой связи адекватности/неадекватности тех «ответов», которые оно дает на вызовы внешней среды; выявление при этом возможности вмешательства извне в дела суверенного государства в зависимости от состояния системы внутригосударственных отношений;

– двоякий характер воздействия факторов внешней среды на внутреннее развитие государства: позитивный (стабилизирующий) и негативный (дестабилизирующий). Отнесение в этой связи конкретных акторов внешней среды к двум группам: к группе потенциальных посредников (к третьей стороне) и к группе заинтересованных акторов;

– разнообразие ролей, которые обычно играет третья сторона в такого рода ситуациях: мониторинг ситуации, консалтинг, оказание «добрых услуг», наблюдение за процессом, посредничество, арбитраж и т.д.;

– разнообразие тех «ипостасей», в которых могут выступать акторы-«деструкторы» в околоконфликтных ситуациях: подстрекательство, функция «серого кардинала», дезориентация общественного мнения, пособничество силам внутренней оппозиции, спонсирование экстремистских и сепаратистских сил и т.д.;

– ситуации, когда дестабилизирующую и деструктивную роль во внутригосударственном развитии конкретной страны начинают играть силы т.н. «мирового подполья» (криминальные структуры, наркокартели, экстремистские и террористические группы и организации).

Исследовательская «процедура» № 3: анализ предпосылок возникновения внутригосударственного конфликта по оси «Центр–периферия» (включая самые отдаленные), что предполагает введение в оборот понятия «проблемный» регион, или «регион риска». Им мы характеризуем тот сегмент территории государства, который представляет для центральной власти наибольшую «проблему» в плане потенциального сепаратизма. Это предполагает учет таких важных моментов, как:

– местоположение «проблемного» региона на территории государства с выделением таких его параметров, как указание на его место на географической карте страны (физической, экономической, демографической, политической и т.д.), официальное и неофициальное название (региононим), определение его площади, состава и численности населения, местоположения столичного центра и т.д.;

– критерии «нетипичности» данного региона по отношению к остальной территории страны, особенно по отношению к ее историческому «ядру»: своеобразие истории данного региона, его географическое местоположение, этнический или национальный факторы (как явления первого ряда), а также лингвистический, конфессиональный, поселенческий, экономический, демографический, культурно-цивилизационный факторы (как явления второго порядка);

– сходство (или даже гомогенность) «проблемного» региона с сопредельными регионами других государств или данными государствами в целом, этническое измерение которого закладывает базу для существования ирредентизма;

– особенности воспроизводственного цикла в «проблемном» регионе как социально-территориальной системе в аспекте удовлетворения базовых человеческих потребностей в трех режимах: узкого, простого и расширенного воспроизводства;

– наличие специфического (совокупного) «продукта» такого рода воспроизводства – особого рода идентичности: региональной, этнической или даже национальной (в смысле идентичности «малой нации», входящей в состав данного государства). Объективное содержание региональной (этнической) мини-национальной идентичности и ее знаково-символические формы (особого рода «иконография», по Ж. Готтману);

– политический/административный статус «проблемного» региона как основное условие сохранения и воспроизводства коллективной идентичности его жителей с уточнением ряда вопросов: имел ли место прецедент полностью или частично независимого развития этого региона в прошлом, имеет ли место фактор «исторической ностальгии», насколько развит на этой территории государства «местный» патриотизм или регионализм как массовое умонастроение и общественное движение;

– наличие в «проблемном» регионе сколько-нибудь развитого регионалистского движения с уточнением ряда моментов: указанием на доминирующую роль в этом процессе деятелей культуры, представителей религиозных кругов, журналистов и т.д.; составлением «портретов» лидеров регионалистского движения; рассмотрением инфраструктуры регионалистского движения; определением степени влиятельности этого движения в широких кругах населения;

– политика Центра в отношении внутригосударственного регионализма и ее (потенциально) двоякий характер: принятие территориального/этнического разнообразия страны или же, наоборот, его игнорирование. Ситуации, при которых Центр проводит курс на жесткую централизацию власти и (как крайний вариант) прибегает к откровенно репрессивным методам в отношении регионалистского движения;

– отношение центральной власти к данным мониторинга ситуации в «проблемном» регионе, который проводится экспертами данной страны и/или авторитетными международными организациями. Игнорирование такого рода данных как обычная практика;

– два варианта возможного развития событий в этом случае: либо поиск Центром гибких (и, возможно, асимметричных) моделей государственного устройства, но без коренной трансформации самой ФГУ, либо появление во взаимоотношениях Центра и «проблемного» региона политической напряженности, неизбежно ведущей к возникновению на территории государства конфликтогенного региона.

Исследовательская «процедура» № 4: рассмотрение латентной стадии конфликта по оси «Центр–периферия», что предполагает введение в оборот понятия «конфликтогенный регион». Им мы характеризуем тот сегмент территории государства, на котором вызревают причины и складываются условия, благоприятствующие тому, чтобы в государстве возник-таки конфликт между центральной властью и «проблемным» регионом. По сути, это означает выход на анализ ситуации, предшествующей конфликту и непосредственно порождающей его. Последнее обстоятельство предполагает учет таких важных моментов, как:

– особенности воспроизводственного цикла в конфликтогенном регионе в аспекте депривации, вследствие чего возникают нарушения, сбои, отдельные деформации воспроизводственного цикла в целом. Появление в этой связи повышенной социальной напряженности, которая и является отличительным признаком конфликтогенного региона на фоне остальных территорий государства. «Отягощенность» этой ситуации невыгодным для группы (или общности) межрегиональным/межгрупповым сравнением с тем, как живут люди в других регионах страны;

– провоцирующий характер воздействия факторов внешней среды на конфликтогенный регион. Оценка такого рода воздействия как катализатора, способствующего созреванию непосредственных причин конфликта. Ситуации, когда явно негативную роль в этом процессе начинает играть т.н. «братские страны» (по С. Хантингтону) и/или единоверные общины за рубежом, оказывающие помощь своим «сородичам» в данном государстве. Ситуации, когда явно негативную роль начинают играть сопредельные державы, заинтересованные в ослаблении данного государства и/или претендующие на часть его территории;

– выход на комплекс причин, обусловливающих возникновение внутригосударственного конфликта по оси «Центр–периферия». Учет при этом трех основных компонентов: а) феномена нетипичности данного региона, б) совмещения нескольких причин, вызывающих у населения данного региона депривацию (явление т.н. «факторного резонанса»), в) фактора истории (знание конкретных обстоятельств вхождения и способа инкорпорирования «проблемного» региона в состав данного государства, а также учет «стажа» пребывания в нем). Наложение на эти компоненты катализаторов, имеющих «внешнее» происхождение;

– момент времени, когда появляется автономистское движение, которое, как правило, возникает в конфликтогенном регионе (особенно иноэтничном по отношению к основной территории страны) с требованием повысить его политический/административный статус;

– квалификация автономистского движения как (по преимуществу) общественно-политического. Его инфраструктура и определение степени влиятельности автономистов в широких кругах населения. Составление «портретов» лидеров автономистов. Формы/методы/средства работы, используемые лидерами автономистского движения. Конкретные группы и слои населения, образующие т.н. «колонны поддержки» автономистов;

– политика Центра в отношении автономистского движения и ее (потенциально) двоякий характер: полное игнорирование требований автономистов versus диалог. К проблеме квалификации контактов Центра и лидеров автономистского движения в государстве (отсутствие в них качества симметричного и явно выраженного политического взаимодействия);

– когда, как и почему Центр переходит к репрессивным действиям в отношении недовольной периферии, а также того, в чем именно выражается такое отношение к ней центральных властей. В каких ситуациях и почему Центр проявляет «благосклонность» в отношении автономистов. Возможность осуществления Центром на этой стадии раннего предупреждения конфликта и предотвращения его перерастания в открытую конфликтность (нередко в вооруженной форме);

– выдвижение в этой ситуации третьей стороны (пока в роли аналитика и наблюдателя). Ее по преимуществу инсайдерский характер. Общественные и иные силы, которые обычно выступают в такой роли. Мониторинг ситуации в регионе, который (как правило) проводят международные неправительственные и гуманитарные организации. Их попытки воздействовать на центральную власть с целью недопущения перерастания этой (по сути, предконфликтной) ситуации в открытый конфликт по оси «Центр–периферия»;

– поливариантность исхода предконфликтной ситуации с пониманием того, что оптимальным является вариант решения Центром проблем развития конфликтогенного региона на путях автономизации в той или иной ее форме (как возможный вариант: реформирование системы власти и управления по модели т.н. «регионалистского государства»). Неблагоприятный вариант развития событий: перерастание латентной конфликтности в открытый конфликт автономистов с Центром, которые ужесточают свою позицию и переходят к открытому сепаратизму. Еще один неблагоприятный вариант: возникновение в государстве перманентно нестабильных территорий «анклавного» характера и даже «теневых зон», ситуацию на которых Центр практически не контролирует.

Исследовательская «процедура» № 5: рассмотрение стадии открытого (манифестного) конфликта по оси «Центр–периферия». Последнее означает необходимость введения в оборот понятия «конфликтный регион», которым мы характеризуем тот сегмент территории государства, на котором как раз и разыгрывается основная «драма истории», т.е. имеет место собственно конфликт между центральными властями государства и сепаратистски настроенной политической силой (или силами). Выполнение данной «процедуры» (по сути, это узловой момент во всем исследовательском цикле) предполагает учет целого ряда принципиальных моментов. К ним относятся:

– особенности воспроизводственного цикла в конфликтном регионе в аспекте т.н. «структурного насилия», грубой перераспределительной политики Центра в отношении периферийного региона или отношения к нему в режиме т.н. «внутреннего колониализма», вследствие чего имеют место существенные деформации в воспроизводственном цикле в целом. Невозможность удовлетворения людьми, образующими данную региональную/этническую/национальную общность, своих первоочередных потребностей. Возникновение угрозы потери ими своей идентичности;

– нарастание недовольства населения конфликтного региона своим социально-экономическим положением в случае продолжения или усиления проводимой Центром политики. Дополнительный катализатор недовольства – невыгодное межгрупповое сравнение с ситуацией в других регионах страны и/или в сравнении с тем, в каком положении находится титульный этнос. Появление первых политических требований к Центру изменить жесткую и несправедливую политику. Появление в народной массе сепаратистских настроений и соответствующих устремлений;

– создание в международном «окружении» государства благоприятных условий для возникновения сепаратизма. Акторы, способствующие этому. Формы и виды поддержки внешними силами сепаратистских устремлений определенных политических сил в государстве: гуманитарная, информационная, финансовая и т.д. Ситуация, когда штаб-квартира сепаратистского движения находится за пределами данного государства. Целенаправленное «раскручивание» внешними силами ситуации в испытывающем трудности государстве с целью усиления своего геополитического влияния;

– момент, когда в государстве возникает политическая сила сепаратистской ориентации. Особенности ее структурирования и позиционирования. Доктринальные основы ее деятельности. Выражение и защита интересов испытывающего ущемление своих прав населения как главный вопрос деятельности этой политической силы. «Золотой час» лидеров сепаратистов: возможность приобщения к власти в государстве или даже получения ее в «свое» полное распоряжение. Возможность раскола лагеря сепаратистов и возникновения конкурирующих политических групп (сил). Выгодность этого Центру. Феномен коллаборационизма;

– возможности, ресурсы и способы проведения лидерами сепаратистов политической мобилизации. Использование в данном процессе возможностей, которые в условиях глобализации открывает т.н. «дистантный сепаратизм» (Б. Андерсен). Роль лидера сепаратистов и его окружения в проведении политической мобилизации. Возможные стратегии их поведения в условиях конфликтного взаимодействия с центральным правительством. Политическая культура лидеров как важный фактор их «участия в политике». Что представляют собой т.н. «колонны поддержки» сепаратистов. Условия, при которых в государстве возникает влиятельное сепаратистское движение;

– политика Центра в отношении сепаратистского движения и ее (потенциально) двоякий характер: полное игнорирование требований сепаратистов versus, готовность при определенных условиях идти с ними на переговоры. Квалификация контактов Центра и лидеров сепаратистов как симметричного и явно выраженного политического взаимодействия.

Выдвижение в качестве предмета конфликта такого вопроса, как выход региона/этноса/ «малой» нации из состава данного государства. Институциональный характер конфликта по оси «Центр–периферия» на данном этапе. Самый оптимальный (и безболезненный для обеих сторон) выход из сложившейся ситуации, чреватый попросту прекращением конфликта: «развод» по обоюдному согласию (по чехословацкому сценарию 1992 г. или сербско-черногорскому – в 2006 г.);

– иной вариант развития событий: полномасштабное развертывание внутригосударственного конфликта по оси «Центр–периферия».

Инициативные (но пока еще ненасильственные) действия сепаратистов в отношении центральной власти. Жесткая реакция со стороны представляющих его структур. Эскалация конфликта. Протекание данного процесса на фоне прямой помощи сепаратистам и подстрекательства определенных сил извне. Временная деэскалация конфликта. Возможность его новой эскалации. «Точка зависания» (тупик) в конфликте. Выход на прямые переговоры сторон. Их (как правило) безрезультатность;

– ситуация, при которой напряженность во взаимоотношениях сторон постоянно растет. Невозможность достижения соглашения самими участниками конфликта. Подключение в этом случае к процессу третьей стороны (международного посредника или ряда таковых). Официальное и неофициальное международное посредничество. Возможность «многоканального» воздействия на конфликт со стороны нескольких посредников.

Сложности урегулирования сецессионистского конфликта, дополняемые сопротивлением т.н. «спойлеров» и прямым вмешательством во внутренние дела государства внешних сил. Ситуации, когда «радикал-сепаратисты» прибегают к использованию вооруженного насилия;
– поливариантность исхода открытого внутригосударственного конфликта по оси «Центр–периферия» с участием международного посредника/посредников.

Вариант № 1 с двумя подвариантами (причем оба маловероятны):
а) урегулирование конфликта в ходе и результате переговоров, при котором Центр добровольно идет на предоставление региону/этносу/«малой» нации независимости и
б) когда он идет по пути частичного удовлетворения требований сепаратистов – в итоге соглашается на кардинальное изменение формы государственного устройства (например, дает «добро» на симметричную федерацию, на асимметричную федерацию, идет на конфедерализацию страны или даже на то, чтобы предоставить региону статус ассоциированного членства).

Вариант № 2 (более вероятный): срыв переговорного процесса и новая эскалация напряженности, в результате чего конфликт переходит в «горячую» стадию.

Исследовательская «процедура» № 6: осмысление стадии вооруженного противоборства сторон в конфликте по оси «Центр–периферия». Последнее предполагает введение в оборот нового понятия – «горячий регион», которым характеризуется тот сегмент территории государства, на котором и разыгрывается основная «драма» вооруженного противостояния центральной власти и сепаратистов, предпринимающих реальные шаги, связанные с отделением, т.е. с выходом их региона/этногруппы/«малой» нации из состава данного государства. В связи с этим встает непростая задача максимально полно отразить особенности этой стадии конфликта, которая по сути своей является«апогеем» всего процесса, что предполагает учет целого ряда принципиальных моментов. С нашей точки зрения, к ним относятся:

– особенности воспроизводственного цикла в «горячем» регионе в аспекте т.н. «институционального насилия», которое связано с проведением Центром политики культурной ассимиляции,переселения/депортации или даже открытого геноцида в отношении населения «проблемного» региона.

Возникновение ситуации, когда бросающая Центру «вызов» общность оказывается перед угрозой своего физического существования, чреватой «нивелированием», а то и полным «стиранием» ее идентичности, а также угрозой разрушения «органичной» для нее среды обитания. Невозможность в этих условиях обеспечить сколько-нибудь нормальный воспроизводственный цикл в силу того, что деструктивное поведение Центра просто ломает всю его схему;

– роль внешних факторов в «раскручивании» маховика вооруженного противостояния по оси «Центр–сепаратистски настроенная периферия». Стремление иных внешних сил превратить это противостояние в «управляемый конфликт».

Особенности такого рода ситуации, когда активную роль играют диаспоры и диаспоральные организации. Особая заинтересованность сепаратистов во внимании к ним «со стороны». Возникновение заряженного отрицательной энергетикой «антропотока» (термин С. Градировского) из «горячего» региона во внутренние районы страны и за ее пределы (беженцы и вынужденные переселенцы). Феномен трансграничной преступности в «горячем» регионе и вокруг него;

– появление силы, стремящейся исключительно вооруженным путем обеспечить «своему» этносу/«малой» нации выход из состава данного государства. Как именно и происходит «раздвоение» организации сепаратистов на собственно политическое формирование и его боевое (военное) крыло.

Эволюция последнего: от возникающих «по случаю» парамилитарных формирований – через создание т.н. «структур безопасности» – к созданию вполне боеспособных армий, могущих вести полномасштабные военные действия. Переход на этом этапе инициативы из рук политиков в руки «полевых командиров»;

– позиционирование военной организации сепаратистов внутри государства и на мировой арене. Попытки обеспечить себе относительную легитимность. Формы, методы/средства работы со «своим» населением, особенно в плане попыток проведения ими военной мобилизации. Использование для этих целей информационных ресурсов. Попытки обращаться к мировому общественному мнению. Фактор международной солидарности сепаратистов;

– политика Центра в отношении вооруженной организации сепаратистов и ее однозначно жесткий характер. Переход конфликта в полностью деинституционализированную форму.

Минимальный «люфт» для налаживания переговорного процесса между Центром и сепаратистами. Возможность рассматривать в этих условиях конфликт по оси «Центр–мятежный регион» как кристаллизованное вооруженное противостояние. Градация такого рода противостояния по степени используемых средств физического воздействия (по Т.Р. Гурру).

Асимметричный характер вооруженного противостояния в условиях сецессионистского конфликта: «Большая сила против малой силы» и «Иерархия против сетей»;

– разворачивание вооруженного противоборства сторон как процесс и его «волнообразный» характер.

Как именно начинается эскалация вооруженного насилия и что при этом происходит. Территориальный аспект этой проблемы: расширение конфликта и выход его за пределы «горячего» региона. Фиксация «точки зависания» в вооруженном конфликте. Как именно начинается деэскалация вооруженного насилия и что при этом происходит. Чередование фаз эскалации и деэскалации в длительных сецессионистских конфликтах;

– определение т.н. «порогов насилия». Возможность трактовки вооруженного противоборства сторон как конфликтов «малой» и средней интенсивности (американский подход): в какой «точке» на «общей кривой» конфликта это разумнее всего делать. Крайняя форма вооруженного противостояния в сецессионистском конфликте – полномасштабная война.

Применимость/неприменимость в этом случае знаменитой концепции «тотальной войны» и «ограниченной войны» К. Шмитта. Насколько применима в этом случае концепция терроризма как нового вида войны;

– факт осознания сторонами необходимости прервать силовое противостояние ввиду большого для них ущерба. Возможность проведения прямых переговоров центрального правительства и повстанцев при очень узком коридоре возможностей для прорыва.

Возможность превращения конфликта в вялотекущий, затяжной процесс. Два варианта развития событий в этих условиях: а) постепенное угасание конфликта при нарастании усталости сторон и б) накопление высокого энергетического потенциала, не находящего разрядки в кульминационной точке конфликта. Вариант, когда «непримиримые» уходят в подполье и переходят к тактике диверсионно-террористической войны и/или партизанским действиям;

– мощное давление на конфликтующие стороны и прямое силовое вмешательство со стороны международного посредника (или посредников). Особенности таких форм (видов) регулирования, как «принуждение к миру» и «поддержание мира».

Технология работы посредников по разведению (разъединению) воюющих сторон и достижению перемирия между ними. Практика проведения силовых операций по поддержанию мира в условиях внутригосударственных конфликтов. Условия, при которых вводятся санкции в отношении конфликтующих сторон (прежде всего, против Центра). Особенности оказания гуманитарной помощи населению «горячего» региона. Деструктивная роль, которую в такой ситуации играют т.н. «спойлеры»;

– констатация того факта, что одновременно с усилиями посредника/посредников в регионе продолжает иметь место скрытое или открытое вмешательство извне со стороны «заинтересованных» сил.

Формы (виды) такого рода поддержки независимо от «адресата»: информационно-пропагандистские акции, прямое и «теневое» финансирование военных формирований, передача разведданных, предоставление условий для проживания беженцев (среди которых могут находиться боевики), направление в зону конфликта военных советников, передача вооружения, боеприпасов и военной техники т.д. Ситуации, когда внешние силы вмешиваются в конфликт на стороне одного из его участников;

– исход вооруженного внутригосударственного конфликта по оси «Центр–периферия» как результат сложившегося в «горячем» регионе и вокруг него соотношения сил всех вовлеченных в процесс сторон, его поливариантность. Возможные варианты «развязки».

Вариант № 1 (качественно определенный исход): победа Центра над вооруженной организацией сепаратистов с подвариантами: а) жесткое наказание восставшей «периферии» с возможным изменением территориальной «нарезки» страны по нигерийскому сценарию (Биафра); б) предоставление региону/этносу/«малой» нации особого статуса в государстве, с соответствующим набором прав у местной власти; в) изменение формы государственного устройства в масштабе всей страны (эфиопский и/или суданский вариант).

Вариант № 2 (также качественно определенный исход): победа вооруженной организации сепаратистов над Центром в ходе длительной борьбы и провозглашение ими независимого государства.

Вариант № 3 (качественно неопределенный исход): «замораживание» конфликта, т.е. возникновение ситуации, когда его разрешение откладывается на неопределенный срок, а на месте «горячего» региона возникает некое квазигосударственное образование.

Исследовательская «процедура» № 7 (наиболее сложная и трудоемкая): рассмотрение стадии постконфликтного, точнее сказать, поствооруженного развития. Это означает необходимость введения в оборот понятия «постконфликтный регион» (или, точнее говоря, «регион поствооруженного развития»), которым мы характеризуем ту территорию, на которой установился т.н. «негативный мир» и начинается трудный и длительный переход к миру «позитивному». Выполнение данной «процедуры», которая является заключительной, предполагает учет целого ряда принципиальных моментов. К ним относятся:

– особенности жизнедеятельности людей в регионе, подвергшемся действию сецессионистского конфликта (фактически: в условиях практически разрушенного воспроизводственного цикла).

Чрезвычайная затрудненность удовлетворения людьми своих элементарных жизненных потребностей. Вопрос о «цене» конфликта: проблема последствий как его после-действие. Возможность противостояния бывших участников конфликта и вовлеченных в процесс инсайдеров при обсуждении «итогов» состоявшейся сецессии. Важность при развертывании работы по преодолению последствий конфликта иметь максимально полную и достоверную информацию на сей счет;

– последствия сецессионистского конфликта. Их классификация по субъектам: а) для произведшего сецессию региона, б) для государства, в котором произошел конфликт и в) для мирового сообщества.

Классификация последствий по их значимости: а) долгосрочные и краткосрочные, б) тяжелые и не очень тяжелые, в) прямые и косвенные (выход в этой связи на проблематику т.н. «непоправимого ущерба» от вооруженного конфликта). Классификация последствий по сферам общественной жизни: экономические, социальные, политические и духовно-культурные. Особая значимость демографических последствий;

– трансграничный характер последствий внутренних конфликтов. Их наличие, прежде всего, в сопредельных странах. Особая опасность для них таких явлений, как трансграничная преступность, «теневая экономика», массовый исход населения из постконфликтного региона, незаконный оборот оружия и боеприпасов и т.д. Проблемы, возникающие в этой связи перед руководством этих стран: что им приходится делать в таких условиях и какие ресурсы при этом использовать. Озабоченность международного сообщества ситуацией, которая неизбежно возникает в государствах, переживших стадию вооруженного внутригосударственного конфликта;

– состояние участников сецессионистского конфликта в условиях наступившего «негативного мира».

Перегруппировка сил в их «лагерях», возникновение в постконфликтном регионе (и вокруг него) новой расстановки сил. Как происходит превращение руководителей боевых формирований сепаратистов в политических деятелей. Изменения среди акторов внешней среды (инсайдеров), ранее оказывавших заметное влияние на динамику конфликта. Выдвижение на первый план в качестве основной «повестки дня» постконфликтного развития миростроительства. Стратегия миростроительства и его важнейшие направления.

Спецификация «повестки дня» миростроительства в зависимости от конкретных исходов сецессионистского конфликта;

– разработка каким-либо из центров, квазицентром (если речь идет о непризнанном государстве) или третьей стороной политики, связанной с построением «позитивного мира» на территории постконфликтного региона. Требования к этой политике и ее ресурсное обеспечение. От политики – к способу воздействия любого из этих центров на ситуацию. Механизм постконфликтного регулирования как «ядро» миростроительного процесса и его основные компоненты;

– процесс миростроительства в постконфликтном регионе как решение ряда важнейших практических задач по устранению последствий конфликта:
1) создание переговорной «площадки» для политического диалога всех вовлеченных в процесс политических сил (или даже государств);
2) реконструкция ключевых систем жизнеобеспечения людей с ключевой ролью такого процесса, как политическая реконструкция;
3) проведение реабилитационной работы с населением, пострадавшим в ходе конфликта в условиях его массовой невротизации и существования коллективных фобий;
4) комплекс дополнительных мер (разминирование конкретных районов и расчистка земель, пригодных для земледелия, скотоводства и туризма; неотложные санитарно-гигиенические мероприятия среди населения; освобождение заложников и пленных; сохранение памятников истории и культуры и т.д.);

– место и роль третьей стороны как актора, поддерживающего усилия Центра в развертывании миростроительства на территории постконфликтного региона, но не играющего в данном процессе решающей роли. Основные кандидаты на эту роль: государства, коалиции государств, межправительственные и неправительственные организации, фонды и агентства, экономические субъекты, отдельные лица.

Многообразие тех ролей, которые обычно играет третья сторона в постконфликтном регионе: инициатор процесса национального примирения; «архитектор» миростроительства; спонсор целевых программ развития; контролер хода выполнения достигнутых ранее мирных договоренностей; координатор работы различного рода акторов, привлекаемых к процессу миростроительства; поддерживающий порядок «полицейский»; «спасатель» (в ситуации острых гуманитарных кризисов или катастроф) и т.д.

Необходимость в ряде случаев многоканального воздействия на постконфликтную ситуацию. Возможность «борьбы за лидерство» внутри команды кандидатов на миростроительство (или уже в процессе миростроительной работы) как дестабилизирующий фактор;

– негативное воздействие на процесс миростроительства извне со стороны ряда «заинтересованных» акторов. Особая роль в этом сложном и длительном процессе «теневых» игроков мировой политической и/или экономической «закулисы». Дестабилизирующий характер воздействия на процесс миростроительства со стороны т.н. «спойлеров», действующих на территории самого постконфликтного региона;

– возможные варианты завершения «миростроительной терапии»:
1) трансформация постконфликтной ситуации в устойчивый мир (достижение состояния «позитивного мира»);
2) возможный рецидив старого конфликта на территории государства, где победил Центр, или появление нового конфликта на территории, где победу одержали сепаратисты;
3) возникновение межгосударственного конфликта между проигравшим государством и вновь возникшим – отделившимся от него регионом.

Таково вкратце наше представление о том алгоритме, т.е. унифицированном и в известной мере стандартизированном инструменте работы, который может быть использован исследователями при сравнительном анализе внутригосударственных конфликтов по оси «Центр–периферия».